My Chemical Romance создали лучшую рок-запись 2010 года с «Danger Days: The True Lives of The Fabulous Killjoys». В этом нет никаких сомнений.
Это альбом, который требует внимания не только от любителей музыки во всем мире, но и всех, кто ценит искусство. Группа обработала свою музыку апокалиптичной Южной Калифорнией, где племенные барабаны встретились с хэви-металлом и лавиной поэтической агрессии. «Danger Days» находятся на линии между чувственным и пламенным, становясь одной из самых прогрессивных записей прошлого десятилетия и современной классики.
My Chemical Romance воздают должное всем влияниям. Некоторые их этих влияний просто захватывают слушателей.
Когда у ребят спросили про их любимы фильм на настоящий момент, все разом ответили, что это «Индиана Джонс и Храм Судьбы». В этом нет ничего неправильного…
My Chemical Romance отвечают на вопросы ARTISTdirect.com здесь, к сожалению, видео только на английском языке, но Вы можете прочитать ниже перевод на русский язык.
«Danger Days: The True Lives Of The Fabulous Killjoys» показывает подлинную революцию после «The Black Parade». Это напоминает о том, как изменились The Who от их «Tommy» к «Quadrophenia». Между ними можно провести параллель? Вы часто возвращаетесь к «The Who»?
Джерард Вэй:Когда мы только начинали – даже до того, как собрались вместе – я немедленно сказал «Ладно, что они сделали после «Tommy»?» Я не говорю, что «The Black Parade» был столько же грандиозным, как «Tommy». Однако, нашей точкой отправления стал «The Black Parade». Таким образом, я думал, что сделали The Who после «Tommy». Я думал» Это действительно интересно, потому что The Who не создавали особенного концепта записи, но она выглядит как концепт. Я чувству, что в конце все это пошло по кругу.
Фрэнк Айеро: Мы определенно говорили об этом, но у нас не было конкретной мысли: «это трек, который мы записываем». The Who упоминались при разговоре. Мы сделали определенные записи друг для друга. Я помню, были треки на пути к Jim Henson Studios, когда мы записывали музыку вначале. Это было как вводная музыка, старт всех записей. То, что мы сделали – действительно заставило пройти нас полный круг. Ты прав…
Джерард Вэй: Мы говорили об этом другим вечером, и я думал: «О да, Who’s Next». «Quadrophenia» имеет свои преимущества и является в своем роде лучшей. Что интересно и клево в The Who – это они не «незамечены», но все быстры на то, чтобы упоминать The Beatles и The Rolling Stones. The Who все еще живы, они вне времени. Я думаю, что мы такие же. Я думаю, на нашем пути мы связаны с The Who. Когда ты смотришь, как они играют, они оставались настолько юными, и двое из них все еще готовы подставить плечо друг другу. Я чувствую, что мы как они. Я чувствую большую близость к ним по многим причинам.
Какова история такого явления, как «DESTROYA»?
Джерард Вэй: Из-за красочной природы трека, я стал очень интересовать этим фестивалем в Индии, который называется Holi Festival. Это буквально праздник цвета. Они берут этот цветной порошок и разбрасывают его повсюду. К концу дня все становятся разноцветными. Я начал много думать о религии и кастовой системе. Я пошел и посмотрел несколько фильмов об этом фестивале, там было несколько уличных исполнителей. Я просто слышал их барабаны, но это было действительно тяжело услышать. Я сказал «я хочу 15 секунд этого». Тогда мы взяли эти 15 секунд с барабанами. У нас никогда не было такой песни, как эта. У нас есть жесткие места в песне, смелая лирика, которую написал я. Я горжусь этим.
Майки Вэй: Это была забавная ночь в студии. Помню, мы выключили все лампы и настроили строб. У нас были все эти барабаны, и люди делали странные вещи (смеется). Это было так забавно!
Фрэнк Айеро: Когда я думаю об этой песне, я действительно думаю о духе группы. Даже раньше, в период наших первых треков, когда были мысли «Ладно, все воспримут это спокойно, потому что у нас есть другие шоу». Мы разрушили практически все наше старое оборудование. Мы были подавлены массой после нашего первого шоу и должны были пойти на второе. А эту песню мы начали просто с игры на барабанах. «Это способ, которым мы сделали это, потому что люди думают, что мы не можем».
Джерард Вэй: Абсолютно! Есть несколько песен, которые начинаются с барабанов, и, возмонжо, это мои любимые песни в альбоме.
Столько поэтических линий в записях, особенно выделяется «Fame is now injectable». Есть ли там что-то из вашей личной жизни, что-то важное для вас?
Джерард Вэй: Это много значило для меня. Именно это я хотел сказать в своих текстах. Я хотел, чтобы слова были прямые, но не мог обрести дар речи с первой попытки. Я хотел, чтобы эти слова стали лозунгами с билбордов, или тем, что говорят по радио. Это забавно, потому что все слоганы являются взаимозаменяемыми между корпорациями, диджеями, группами. Они все используют одну и ту же формулировку и язык, хотя это может означать разные вещи, в зависимости от того, кто их употребляет. «Fame is now injectable» была действительно важной для меня. Есть немного треков в альбоме, которые так выделяются. «Planetary (Go!)» тоже является таким. Вот то, что я хотел сказать. Я чувствую в песнях мир, в котором мы живем сейчас.
Кого бы вы выбрали для постановки фильма о My Chemical Romance?
Фрэнк Айеро: Терри Гиллиам!
Джерард Вэй: Он фантастический. Он был вдохновением. Ридли Скотт также очень вдохновляет. Джон Уотерс сделал бы удивительную версию фильма.
Фрэнк Айеро: Лоу фай!
Ридли Скотт действительно отразил бы эту эпичесую сторону.
Джерард Вэй: Да! Я думаю, были бы грандиозные сражения. Есть документальное кино, названное «Dangerous Days», про то, как создавался «Blade Runner» («Бегущий по лезвию»), и это очень соотносимо с нашим процессом. Я не забываю о том, что в самые тяжелые моменты я должен помнить о том, что было вначале, и это дает мне надежду. Только просмотр того, как Ридли Скотт говорит как тяжело создавался «Бегущий по лезвию», дает мне немного огня.
Вы принимали сознательное решение в самом начале использовать различные инструменты и структуры?
Фрэнк Айеро: Да, я думаю, когда мы решили переделать запись, мы решили «давайте творить заново». Мы подавляем наши гитары и басы. Было время, когда мы четверо играли на клавишных, создающих новые звуки. Не думаю, что каждый из нас знал, как правильно играть на них. Это направляло песню в совершенно другое русло. Это намного легче, когда ты берешь инструмент, на котором играешь постоянно и пишешь для его музыку.
Какой ваш любимый фильм в настоящее время?
Майки Вэй: Храм Судьбы! Мы смотрели его около пяти раз в Европе. Он всегда шел на одном из каналов.
Фрэнк Айеро: За кулисами или в автобусе, мы смотрели Индиана Джонс и Храм Судьбы.
Джерард Вэй: Это было довольно странно! Это было похоже на то, что мы открываем его для себя заново вместе.
Майки Вэй: С любой точки зрения в этом фильме Харрисон Форд в двух секундах от смерти. Он в опасности.
Рэй Торо: Это кино – просто нон-стоп! Я читал некоторые обзоры о нем.Он постоянно в опасности. Это просто сумасшедше…
Это потрясающий фильм про Индиану Джонса.
Джерард Вэй: Да! Храм – лучший!
Фрэнк Айеро: Когда вы не находитесь в опасности, вы начинаете, пачкаете руки, и, по существу, опять находитесь в опасности.
Даже при том, что мир, который вы создали, разорен, существует еще надежда и свобода.
Джерард Вэй: Да! Свобода – на самом деле большая тема. Мы нуждались в свободе во время создания нашего альбома, поэтому это очень сильная тема. Она как бы говорит: «Будете ли вы жить в безопасности красивого утопического города, где ваша жизнь предельно ясна для вас, ваши эмоции скупы, хотите ли вы жить здесь, либо за пределами этого, но в постоянной опасности?» Здесь не надо третьего. Вы должны выбрать между этими двумя вещами. Это метафора того, как тяжело вы будете жить. Сколько риска вы готовы взять на себя, чтобы быть свободными?